ОБЗОР от 15.10.2001 № 2/2001
"ОБЗОР РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСАМ РЕГИОНАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА, ФЕДЕРАЛИЗМА И МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ ЗА ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ КВАРТАЛЫ 2001 ГОДА"
Официальная публикация в СМИ:
публикаций не найдено
С августа по сентябрь 2001 года судьи Конституционного Суда Российской Федерации находились в отпуске. В это время Конституционный Суд решений не выносил.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ РЕГИОНАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
АДМИНИСТРАЦИИ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ
ОБЗОР
от 15 октября 2001 г. № 2/2001
ОБЗОР РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСАМ РЕГИОНАЛЬНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА, ФЕДЕРАЛИЗМА И МЕСТНОГО
САМОУПРАВЛЕНИЯ ЗА ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ КВАРТАЛЫ 2001 ГОДА
1. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2001 года № 65-О по ходатайству полномочного представителя Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе об официальном разъяснении Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений Конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия - Алания и Республики Татарстан (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 20. Ст. 2059; Российская газета. - 2001. - 16 мая)
Определение вынесено в связи с некоторыми вопросами, возникшими в ходе приведения законодательства субъектов Российской Федерации в соответствие с Конституцией России и федеральными законами.
Основные положения
Полномочный представитель Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе С.В.Кириенко на основании статьи 83 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" обратился в Конституционный Суд с ходатайством об официальном разъяснении Определения Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 92-О по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений Конституций Адыгеи, Башкортостана, Ингушетии, Коми, Северной Осетии - Алании и Татарстана. В ходатайстве указывается, что ряд положений Конституций республик в составе Российской Федерации, признанных Конституционным Судом Российской Федерации утратившими силу и не подлежащими применению как не соответствующие Конституции Российской Федерации, тем не менее продолжают действовать. Кроме того, как утверждает заявитель, некоторыми субъектами Российской Федерации не признается обязанность на основании части второй статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" устранять из действующей нормативно - правовой системы положения, такие же, как признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции Российской Федерации.
В связи с этим полномочный представитель Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе просит разъяснить:
- существует ли необходимость какого-либо - дополнительно к решению Конституционного Суда - судебного решения (в частности, суда общей юрисдикции), еще раз подтверждающего наличие в законодательстве субъекта Федерации норм, не подлежащих применению как не соответствующих Конституции России;
- возможно ли в отношении высших должностных лиц, законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации применение мер ответственности, указанных в Федеральном законе от 6 октября 1999 года "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" (в редакции от 29 июля 2000 года), в связи с непринятием мер по отмене норм конституций республик, признанных Конституционным Судом утратившими силу и не подлежащими применению, и каков порядок возложения такой ответственности;
- с какого момента наступает их обязанность по исполнению решений Конституционного Суда и с какого момента возможно их привлечение к ответственности за неисполнение этой обязанности.
Отвечая на вопросы, поставленные в обращении заявителя, Конституционный Суд сослался на свои вынесенные ранее решения (Определения от 8 февраля 2001 года, от 27 июня 2000 года, Постановление от 11 апреля 2001 года) и подчеркнул, что те положения законодательства субъектов Федерации, которые были признаны Конституционным судом не соответствующими Конституции России, утрачивают силу непосредственно на основании решений Конституционного Суда, без каких-либо специальных решений органов власти субъектов Федерации. В то же время органы власти субъектов Федерации обязаны обеспечивать неукоснительное исполнение решений Конституционного Суда и отменять как нормы, признанные неконституционными, так и нормы, аналогичные им по содержанию. Недопустимо также повторное принятие положений, по сути идентичных тем, что уже признавались неконституционными.
Кроме того, действие решения Конституционного Суда, принятое в связи с каким-либо положением законодательства одного субъекта Федерации, распространяется на аналогичные положения законодательства всех других субъектов Федерации. Это требование вытекает из положений частей 1 и 2 статьи 4, частей 3 и 4 статьи 5, пункта "а" статьи 71, пункта "б" части 2 и части 6 статьи 125 Конституции Российской Федерации, а также из части первой статьи 79, статей 80 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".
Руководствуясь решениями Конституционного Суда Российской Федерации, суды общей юрисдикции по инициативе управомоченных лиц вправе признавать недействительность положений конституций, уставов, законов субъектов Федерации, т.е. подтверждать утрату ими юридической силы, если они содержат такие же нормы, какие признаны Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, утратившими силу и не подлежащими применению (хотя такое подтверждение не является обязательным элементом механизма исполнения решения Конституционного Суда).
По вопросу об ответственности за неисполнение его решений Конституционный Суд указал, что неисполнение органами государственной власти и должностными лицами субъектов Российской Федерации решения Конституционного Суда дает, в частности, основания для применения мер уголовной ответственности за неисполнение судебного акта (статья 315 УК Российской Федерации), а также для вынесения Президентом Российской Федерации предупреждения соответствующему органу власти (должностному лицу) субъекта Федерации и возможного последующего досрочного прекращения их полномочий.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Поскольку поставленные полномочным представителем Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе вопросы нашли разрешение непосредственно в Конституции Российской Федерации, в развивающих ее положения нормах Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", а также нормах иных федеральных законов, рассмотрение его ходатайства в процедуре публичного заседания Конституционного Суда Российской Федерации не требуется.
***
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 мая 2001 года № 105-О по запросу Свердловского районного суда города Перми о проверке конституционности части второй статьи 325 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР
Определение посвящено праву прокурора опротестовывать приговоры в тех случаях, когда представитель государственного обвинения в судебном заседании не участвовал без уважительных причин.
Основные положения
По протесту прокурора Свердловского района города Перми судебная коллегия по уголовным делам Пермского областного суда отменила приговор, вынесенный в отношении ряда граждан, обвинявшихся в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 162 УК Российской Федерации, и направила дело на новое судебное рассмотрение в связи с тем, что суд первой инстанции неверно квалифицировал деяния подсудимых и не исследовал причины изменения потерпевшей своих показаний в ходе судебного следствия, проведенного без участия государственного обвинителя.
Судья Свердловского районного суда города Перми Ю.В.Худяков, в чьем производстве находится данное дело, обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности части второй статьи 325 УПК РСФСР, согласно которой прокурор обязан опротестовать в кассационном порядке каждый незаконный или необоснованный приговор суда первой инстанции или приговор (постановление) суда апелляционной инстанции. По мнению заявителя, данная норма противоречит статьям 2, 10, 18, 46 (часть 1), 118 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку предусматривает обязанность прокурора опротестовать в кассационном порядке приговор даже в тех случаях, когда представитель государственного обвинения в судебном заседании не участвовал без уважительных причин (что, по существу, означает отказ от поддержания обвинения).
Конституционный Суд не согласился с мнением судьи из Перми. Отказ прокурора от обвинения, согласно статье 248 УПК РСФСР, обусловливается его убеждением в том, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения. Поэтому, с точки зрения Конституционного Суда, отсутствие прокурора в судебном заседании не может отождествляться с его отказом от обвинения. Отсутствие прокурора в судебном заседании не исключает право суда исследовать доказательства, необходимые для проверки приведенных сторонами доводов, оценивать значение тех или иных обстоятельств для правильного разрешения уголовного дела и принимать на основе такой оценки соответствующие решения.
Таким образом, часть вторая статьи 325 УПК РСФСР не ограничивает процессуальные права подсудимого и потерпевшего и не нарушает конституционные принципы осуществления правосудия. Исходя из этого, Конституционный Суд Российской Федерации отказался принимать запрос Свердловского районного суда города Перми к своему рассмотрению.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Отказать в принятии к рассмотрению запроса Свердловского районного суда города Перми, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми запрос суда может быть признан допустимым.
***
3. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 июня 2001 года № 109-О по жалобе фирмы "Swig Group Inc." на нарушение конституционных прав и свобод частью второй статьи 137 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 31. Ст. 3313)
Определение принято по вопросу о праве организации выступать в качестве гражданского истца по уголовному делу.
Основные положения
В ходе производства по уголовному делу, возбужденному по признакам преступления, предусмотренного частью первой статьи 188 (контрабанда) УК Российской Федерации, был изъят и приобщен к материалам дела в качестве вещественного доказательства товар, собственником которого считает себя фирма "Swig Group Inc." (штат Нью - Йорк, США). Калининский районный суд города Санкт - Петербурга со ссылкой на ряд постановлений Конституционного Суда Российской Федерации прекратил производство по жалобе этой фирмы на решение следователя Северо - Западной транспортной прокуратуры, отказавшегося признать ее гражданским истцом по названному уголовному делу.
Разбирая жалобу названной фирмы, Конституционный Суд указал, что статья 137 УПК РСФСР устанавливает общие правила, касающиеся признания гражданина, предприятия, учреждения или организации гражданским истцом, и не ограничивает их права на обращение в суд с жалобой на отказ следователя в таком признании. Суд отметил, что отказ в признании заинтересованного лица гражданским истцом может привести к тому, что оно не только будет лишено возможности участвовать в собирании и исследовании необходимых для суда доказательств, но и вообще окажется отстраненным от участия в судебном разбирательстве по делу. Поэтому лицу, полагающему, что преступлением ему был причинен моральный, физический или материальный вред, но не признанному гражданским истцом по уголовному делу, должна быть обеспечена возможность обжалования в суд постановления органа предварительного расследования об отказе в признании гражданским истцом.
Кроме того, ссылаясь на ряд своих предыдущих решений (Постановления от 13 ноября 1995 года, от 29 апреля 1998 года и от 23 марта 1999 года), Конституционный Суд указал, что право на судебную защиту и право на доступ к правосудию, гарантированные статьями 46 и 52 Конституции, предполагает необходимость предоставления заинтересованным лицам возможности обжалования действий и решений органов дознания и предварительного следствия во всех случаях, когда они препятствуют реализации гражданами в ходе производства по уголовному делу их конституционных прав.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Часть вторая статьи 137 УПК РСФСР подлежит применению в соответствии с ее конституционно - правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении с учетом правовой позиции, выраженной в сохраняющих свою силу постановлениях, и предполагающим, что в суд может быть обжаловано постановление органа предварительного расследования об отказе в признании лица гражданским истцом, если такое лицо полагает, что преступлением ему был причинен моральный, физический или материальный вред.
В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" любое иное истолкование указанной нормы в правоприменительной практике исключается.
***
4. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 июня 2001 года № 110-О по жалобе гражданина Салманова Андрея Юрьевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 335 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. Ст. 3057)
Определение касается прав граждан на судебную защиту при рассмотрении уголовных дел в кассационном порядке.
Основные положения
Определением судебной коллегии по уголовным делам Санкт - Петербургского городского суда был удовлетворен частный протест и.о. Балтийского прокурора на Постановление Кировского районного суда города Санкт - Петербурга о направлении уголовного дела в отношении содержащегося под стражей гражданина А.Ю.Салманова по подсудности в город Великий Новгород.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.Ю.Салманов оспаривал конституционность части второй статьи 335 УПК РСФСР, на основании которой ему было отказано в удовлетворении ходатайства о вызове в судебное заседание для дачи объяснений по существу частного протеста. По мнению заявителя, содержащаяся в ней норма нарушает право на судебную защиту, закрепленное статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации.
Рассматривая жалобу А.Ю.Салманова, Конституционный суд сослался на одно из своих более ранних решений (Постановление от 10 декабря 1998 года по делу о проверке конституционности части второй статьи 335 УПК РСФСР) и указал, что Конституция Российской Федерации гарантирует каждому право на судебную защиту. Государство обязано создать все условия для реализации этого права в полном объеме и обеспечить восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Право каждого на судебную защиту посредством законного, независимого и беспристрастного суда означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным составом суда, без предубеждения, полно, всесторонне и объективно. Необоснованное изменение подсудности может привести к отсрочке рассмотрения уголовного дела судом и, следовательно, к нарушению права обвиняемого на рассмотрение его дела в разумные сроки.
Из сказанного следует, что участникам уголовного процесса должна быть предоставлена возможность изложить суду кассационной инстанции свое мнение по существу жалоб и протестов на решение, связанное с определением подсудности уголовного дела.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Часть вторая статьи 335 УПК РСФСР подлежит применению в соответствии с ее конституционно - правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 10 декабря 1998 года по делу о проверке конституционности части второй статьи 335 УПК РСФСР и настоящем Определении и предполагающим, что суд кассационной инстанции не вправе принимать окончательное решение по делу, не предоставив обвиняемому возможности ознакомиться с материалами судебного заседания и изложить свою позицию при рассмотрении частного протеста прокурора относительно изменения подсудности дела.
В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" любое иное истолкование указанной нормы в правоприменительной практике исключается.
***
5. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2001 года № 10-П по делу о проверке конституционности отдельных положений подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" и пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" в связи с жалобами ряда граждан (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. Ст. 3058; Российская газета. - 2001. - 11 июля)
Постановление затрагивает некоторые вопросы введения и продления моратория на удовлетворение требований граждан - вкладчиков к кредитной организации, находящейся в процессе реструктуризации.
Основные положения
Согласно подпункту 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона от 8 июля 1999 года "О реструктуризации кредитных организаций" с момента перехода кредитной организации под управление Агентства по реструктуризации кредитных организаций до окончания срока осуществления плана ее реструктуризации вводится мораторий на удовлетворение требований кредиторов по обязательствам кредитной организации, возникшим до момента ее перехода под управление Агентства, в соответствии со статьей 26 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций". Действие моратория распространяется на денежные обязательства и обязательные платежи, возникшие до момента принятия Агентством решения о переходе кредитной организации под его управление. Обязательства кредитной организации, возникшие после ее перехода под управление Агентства, подлежат исполнению кредитной организацией в полном объеме; мораторий на удовлетворение требований кредиторов кредитной организации действует до 12 месяцев и может быть продлен Агентством, но не более чем на шесть месяцев, или отменен Агентством до истечения срока его действия.
Конституционность указанных положений, а также положений статьи 26 Федерального закона от 25 февраля 1999 года "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", которыми установлен институт моратория на удовлетворение требований кредиторов кредитных организаций (пункт 1) и предусмотрено, в частности, что в течение срока его действия приостанавливается исполнение исполнительных документов по имущественным взысканиям, за исключением выданных на основе решений о взыскании задолженности по заработной плате, выплате вознаграждений по авторским договорам, а также о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и морального вреда, вступивших в законную силу до момента назначения временной администрации (пункт 2), была оспорена в жалобах большой группы граждан - вкладчиков банков "СБС - АГРО" и "Российский кредит".
Проанализировав установленные федеральными законами цели моратория на удовлетворение требований кредиторов кредитных организаций в случае перехода банка под управление Агентства по реструктуризации кредитных организаций, Конституционный Суд признал, что сама по себе возможность введения такого моратория не противоречит Конституции Российской Федерации, так как мораторий - если он направлен на восстановление платежеспособности банка - служит одним из способов обеспечения экономических и юридических интересов его кредиторов, включая граждан - вкладчиков.
Вместе с тем процедура введения моратория, по мнению Конституционного суда, должна отвечать определенным критериям. Прежде всего, законодателем не был установлен надлежащий субъект, наделенный правом принимать решение о введении и продлении моратория и определять срок его действия в зависимости от финансового состояния конкретного банка. Конституционный Суд указал, в частности, что Агентство по реструктуризации кредитных организаций не отнесено к органам государственной власти, а потому не может быть признано надлежащим субъектом продления моратория.
В Федеральных законах "О реструктуризации кредитных организаций" и "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" не установлен и круг оснований, необходимых для продления моратория, что ведет к неопределенности правового положения участников соответствующих правоотношений, чем в конечном счете ограничиваются права граждан - вкладчиков, закрепленные статьей 35 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд в своем решении по данному делу обратил внимание на несовершенство действующего законодательства в части установления механизма компенсации ущерба, причиняемого кредиторам введением моратория на удовлетворение их требований.
Конституционный Суд также отметил необходимость повышения доверия граждан к кредитной системе России и к тем усилиям органов власти, которые могли бы способствовать повышению такого доверия. Указанным целям, с точки зрения Конституционного Суда, призвано служить создание системы гарантирования вкладов физических лиц, которое в своей основе направлено на формирование механизмов их защиты при размещении собственных сбережений в кредитных организациях и отвечает потребностям самой банковской системы, так как приведет к восстановлению доверия к банковской системе и привлечению дополнительных вкладов населения.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 35 (части 1, 2 и 3), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), положения подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" и находящиеся в системной связи с ними положения пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" в той мере, в какой ими не предусматриваются субъект, управомоченный на введение моратория на удовлетворение требований граждан - вкладчиков к кредитной организации, находящейся в процессе реструктуризации, основания продления такого моратория, а также чрезмерно ограничиваются права граждан - вкладчиков и ущемляется право на судебную защиту.
2. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статье 55 (часть 3), подпункт 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" в части, предоставляющей Агентству по реструктуризации кредитных организаций право продления моратория на удовлетворение требований граждан - вкладчиков по обязательствам банка, возникшим до момента его перехода под управление Агентства, на срок до шести месяцев.
***
6. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 года № 11-П по делу о проверке конституционности Постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 года № 492-III ГД "О внесении изменения в Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. Ст. 3059; Российская газета. - 2001. - 5 июля)
Данное постановление непосредственно связано со скандалом, возникшим после того, как Государственная Дума в 2000 году вначале амнистировала некоторые категории осужденных вне зависимости от тяжести совершенных ими преступлений, а затем частично отменила эту амнистию.
Основные положения
В соответствии с подпунктами "б" и "д" пункта 2 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года № 398-III ГД "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" освобождению от наказания в виде лишения свободы и от уголовного преследования за деяния, имевшие место до вступления в силу названного Постановления, подлежали, в частности, лица, награжденные орденами и медалями СССР либо Российской Федерации, инвалиды I или II группы, а также больные туберкулезом, отнесенные к I или II группе диспансерного учета. Лица указанных категорий подлежали амнистированию независимо от тяжести преступления, в связи с совершением которого они были осуждены либо подвергались уголовному преследованию, в отличие от лиц других категорий, на которых действие амнистии не распространялось, если им вменялось в вину совершение тяжких и особо тяжких преступлений.
28 июня 2000 года Государственная Дума приняла новое Постановление, в соответствии с которым исключалось дальнейшее применение амнистии к вышеперечисленным лицам, если им вменялось совершение тяжких и особо тяжких преступлений. В то же время это ограничение не было распространено на тех лиц, в отношении которых амнистия за истекшее с ее объявления время уже была реально применена.
Рассматривая большую группу обращений, в которых конституционность действий Государственной Думы ставилась под сомнение, Конституционный суд прежде всего отметил, что при объявлении амнистии Дума должна следовать принципам правового государства и верховенства Конституции. Реализация Государственной Думой ее полномочия объявлять амнистию в качестве акта милости предполагает полное или частичное освобождение определенных категорий лиц от уголовной ответственности и наказания, исходя не только из политической или экономической целесообразности, но, прежде всего, из веры в добро и справедливость, а также из социальной обусловленности такой гуманистической акции в демократическом правовом государстве. Как и при осуществлении любых других государственных полномочий, Государственная Дума при объявлении амнистии связана положениями Конституции Российской Федерации, которые обязывают государство признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, а также охранять нравственность, здоровье, права и законные интересы граждан, в том числе от преступных посягательств и злоупотреблений властью, обеспечивая законность, правопорядок и общественную безопасность. В силу этого при освобождении одних лиц от уголовной ответственности и наказания за отдельные наиболее опасные деяния, Государственная Дума не должна была допускать, чтобы права других лиц, законность, правопорядок и общественная безопасность были поставлены под угрозу.
Рассмотрение дела в Конституционном Суде показало, что Государственная Дума в силу определенных упущений в ходе работы над Постановлением об амнистии от 26 мая 2000 года допустила явные искажения целей и задач института амнистии. В результате лица, награжденные орденами и медалями СССР и Российской Федерации, инвалиды I или II группы и отнесенные к I или II группе диспансерного учета больные туберкулезом подлежали освобождению от уголовного преследования и наказания независимо от тяжести содеянного, т.е. и в случаях совершения ими тяжких и особо тяжких преступлений, что для других категорий амнистируемых исключалось. При принятии Государственной Думой Постановления об амнистии от 26 мая 2000 года такой подход не получил каких-либо объяснений и обоснований. Поэтому Конституционный Суд в целом признал, что последующие действия Государственной Думы, которая своим постановлением от 28 июня 2000 года отменила амнистию для лиц вышеперечисленных категорий, совершивших тяжкие или особо тяжкие преступления, были адекватны принципам законности, равенства перед законом, справедливости и гуманизма.
Конституционный Суд при рассмотрении дела также констатировал, что Государственная Дума при принятии обоих Постановлений - как от 26 мая, так и от 28 июня 2000 года - допустила ряд нарушений своего собственного Регламента, соблюдение которого является существенным элементом надлежащего, основанного на Конституции Российской Федерации порядка принятия правовых актов.
Наконец, Конституционный Суд на основе толкования ряда положений Конституции Российской Федерации сформулировал ряд критериев, которым должен соответствовать акт Государственной Думы об амнистии:
- с точки зрения Суда, недопустимо освобождать лиц от уголовной ответственности за деяния, совершаемые после объявления амнистии, поскольку это провоцировало бы совершение преступлений и лишало бы защиты их потенциальных жертв;
- амнистия не может осуществляться в отношении индивидуально определенного круга лиц, так как это было бы присвоением властных полномочий, возложенных на другие конституционные органы, включая судебную власть (а также Президента Российской Федерации, который в соответствии с пунктом "в" статьи 89 Конституции уполномочен осуществлять помилование отдельных лиц);
- недопустимо создание с помощью амнистии условий для освобождения от уголовной ответственности тех лиц, которые участвуют в принятии решения об объявлении амнистии, что явно противоречило бы идеям справедливости;
- условия амнистии не могут формулироваться таким образом, чтобы ими допускалось произвольное ее применение;
- не должны издаваться акты, изменяющие условия объявленной амнистии в худшую для амнистируемых лиц сторону, поскольку это не только противоречит запрету ухудшать положение гражданина в сфере уголовной ответственности и отбывания наказания принятием нового акта, но и не согласуется с природой амнистии в качестве акта милости и конституционной ответственностью государственной власти;
- при проведении амнистии необходимо учитывать и обеспечивать задачи ресоциализации амнистируемых лиц, поскольку иначе могут быть поставлены под угрозу интересы стабильного правового порядка;
- наконец, все конституционно оправданные цели такой гуманистической акции, как амнистия, невозможно обеспечить без соблюдения установленной процедуры принятия акта об амнистии, так как она гарантирует, во-первых, объективное отражение в этом акте действительной воли объявляющей амнистию Государственной Думы и, во-вторых, формирование этой воли на основе достаточной и достоверной информации.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 1, 2, 6 (часть 2), 17 (часть 3), 18, 21 (часть 1) и 55 (часть 2), нормативное положение, содержащееся во взаимосвязанных предписаниях пункта 12 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" и изменившего его редакцию пункта 1 Постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 года "О внесении изменения в Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов", согласно которому применение амнистии к лицам, перечисленным в подпунктах "б" и "д" пункта 2 Постановления от 26 мая 2000 года, в случае совершения ими тяжких и особо тяжких преступлений исключалось лишь после принятия Постановления от 28 июня 2000 года.
В силу того, что Постановление Государственной Думы от 26 мая 2000 года, в связи с неадекватностью отдельных его положений целям объявленной амнистии, изменено Постановлением Государственной Думы от 28 июня 2000 года и в этой части не может рассматриваться как соответствующее Конституции Российской Федерации, а его положения в новой редакции, как противоречащие Конституции Российской Федерации, не имеют юридической силы, в отношении законно не освобожденных от уголовной ответственности или наказания лиц, указанных в подпунктах "б" и "д" пункта 2 акта об амнистии, которым вменяется совершение перечисленных в его пункте 12 деяний, восстанавливается действие уголовного закона.
***
7. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 года № 130-О по запросу Омского областного суда о проверке конституционности положения пункта 12 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации" (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 34. Ст. 3512; Российская газета. - 2001. - 22 августа)
Определение касается порядка наложения административных штрафов за непредставление или несвоевременное представление декларации о доходах.
Основные положения
При рассмотрении в кассационном порядке дела по жалобе инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам № 2 по Советскому административному округу города Омска на решение Первомайского районного суда города Омска от 21 декабря 2000 года судебная коллегия по гражданским делам Омского областного суда пришла к выводу о том, что положение пункта 12 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации" устанавливает ответственность, по существу аналогичную предусмотренной статьей 119 Налогового кодекса Российской Федерации, и тем самым дает налоговым органам возможность дважды налагать административные штрафы на физических лиц за непредставление или несвоевременное представление декларации о доходах, т.е. повторно привлекать одно и то же лицо к административной ответственности за одно и то же правонарушение. По мнению Омского областного суда, это несоразмерно ограничивает права и свободы человека и гражданина, носит дискриминационный характер и противоречит части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд подчеркнул, что недопустимость повторного привлечения к ответственности за совершение одного и того же правонарушения (принцип однократности привлечения лица к ответственности за совершение конкретного правонарушения) составляет принцип налогового права. В соответствии со статьей 108 Налогового кодекса Российской Федерации никто не может быть привлечен к ответственности за совершение налогового правонарушения иначе, как по основаниям и в порядке, которые предусмотрены данным Кодексом (пункт 1); никто не может быть привлечен повторно к ответственности за совершение одного и того же налогового правонарушения (пункт 2); привлечение организации к ответственности за совершение налогового правонарушения не освобождает ее должностных лиц при наличии соответствующих оснований от административной, уголовной или иной ответственности, предусмотренной законами Российской Федерации (пункт 4).
Изучая данное дело, Конституционный Суд выяснил, что налоговые органы за непредставление налоговой декларации взыскивают с налогоплательщиков - физических лиц штраф на основании статьи 119 Налогового кодекса Российской Федерации и, кроме того, повторно подвергают их штрафу на основании оспариваемого положения, считая, что законодатель установил за это деяние два вида ответственности - налоговую и административную. Однако в соответствии с правовыми позициями, выраженными Конституционным Судом в целом ряде более ранних его решений (Постановления от 17 декабря 1996 года, от 12 мая 1998 года, от 11 марта 1998 года, от 15 июля 1999 года, от 27 апреля 2001 года, Определение от 14 декабря 2000 года), штрафные санкции, применяемые налоговыми органами за нарушение норм законодательства, направленного на обеспечение фискальных интересов государства, относятся к мерам взыскания административно - правового характера (за административные правонарушения) и осуществляются в рамках административной юрисдикции.
В связи с этим санкции, предусмотренные статьей 119 Налогового кодекса Российской Федерации и оспариваемым положением пункта 12 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации", также являются административно - правовыми. И поскольку, по общему правилу, при расхождении норм законодательства по одному и тому же вопросу применению подлежит норма, изданная позднее, со вступлением в силу части первой Налогового кодекса Российской Федерации взыскание штрафных санкций за непредставление налогоплательщиком в установленный законодательством о налогах и сборах срок налоговой декларации должно осуществляться в размерах, установленных статьей 119 этого Кодекса. В таких случаях санкции, установленные оспариваемым положением пункта 12 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации", как относящегося к ранее действовавшему законодательству, применяться не должны.
В названных выше решениях Конституционным Судом сформулирована также правовая позиция, согласно которой санкции штрафного характера, исходя из общих принципов права, должны отвечать вытекающим из Конституции Российской Федерации (статья 1, часть 2 статьи 6, часть 1 статьи 17, статьи 18, 19, часть 1 статьи 50) требованиям справедливости и соразмерности, в том числе недопустимости привлечения лица к ответственности повторно за одно и то же правонарушение. Как указал Конституционный Суд в своем Постановлении от 15 июля 1999 года, налогоплательщик за одни и те же действия не может подвергаться штрафным санкциям многократно, поскольку это противоречит общеправовому принципу справедливости, согласно которому лицо не может быть дважды подвергнуто взысканию за одно и то же.
Таким образом, в соответствии с изложенными правовыми позициями Конституционного Суда законоположение, которое - по своей юридической конструкции в системе действующего законодательства - позволяет одно и то же лицо подвергать штрафным санкциям повторно за одно и то же налоговое правонарушение, тем самым нарушает один из основополагающих принципов юридической ответственности в Российской Федерации как правовом государстве и, вследствие этого, не соответствует Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Положение пункта 12 статьи 7 Закона Российской Федерации от 21 марта 1991 года "О налоговых органах Российской Федерации" (в редакции от 25 февраля 1993 года), согласно которому налоговым органам предоставляется право налагать административные штрафы на граждан, виновных в непредставлении или несвоевременном представлении деклараций о доходах, в размере от двух до пяти минимальных размеров оплаты труда, а за те же действия, совершенные повторно в течение года после наложения административного взыскания, - в размере от пяти до десяти минимальных размеров оплаты труда, поскольку оно - со дня вступления в силу части первой Налогового кодекса Российской Федерации - позволяет повторно привлекать лицо к ответственности за одно и то же правонарушение, как не соответствующее Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 34 (часть 1), 45 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (части 2 и 3) и 57, утрачивает силу и не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами.
***
8. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 года № 134-О по запросу Суда Чукотского автономного округа о проверке конституционности положений статьи 43 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" и по жалобе гражданина Соковца Владимира Платоновича на нарушение этими положениями его конституционных прав
Определение посвящено возможности введения законодателем требования о соблюдении возрастных критериев при замещении определенных должностей.
Основные положения
Гражданин В.П.Соковец, назначенный на должность прокурора Билибинского района Чукотского автономного округа сроком на пять лет, до истечения указанного срока в январе 2000 года в возрасте 61 года был освобожден от занимаемой должности и уволен из органов прокуратуры на основании подпункта "а" пункта 1 статьи 43 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 10 февраля 1999 года) в связи с достижением предельного возраста пребывания на службе в органах и учреждениях прокуратуры. Судебная коллегия по гражданским делам Суда Чукотского автономного округа, рассматривавшая дело по кассационной жалобе В.П.Соковца на решение Анадырского городского суда Чукотского автономного округа, отказавшего ему в иске о восстановлении на службе, придя к выводу о том, что положения подпункта "а" пункта 1 и пункта 2 статьи 43 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", допускающие увольнение прокурорского работника по достижении им предельного возраста пребывания на службе в органах и учреждениях прокуратуры без его согласия и без обоснования причин, подтверждающих невозможность дальнейшего прохождения им службы, которые могут быть проверены в судебном порядке, не соответствуют части 1 статьи 19 и части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации, приостановила производство по делу и направила в Конституционный Суд Российской Федерации запрос о проверке их конституционности. С жалобой аналогичного содержания в Конституционный Суд Российской Федерации обратился также сам гражданин В.П.Соковец.
Вопросы, касающиеся введения законодателем требования о соблюдении возрастных критериев при замещении определенных должностей, в частности должностей государственных служащих, уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда в Постановлениях от 6 июня 1995 года по делу о проверке конституционности абзаца 2 части седьмой статьи 19 Закона РСФСР "О милиции" и от 27 декабря 1999 года по делу о проверке конституционности положений пункта 3 статьи 20 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании", а также в ряде определений.
Согласно правовой позиции, выраженной Конституционным Судом в указанных решениях, специфика государственной службы как профессиональной деятельности по обеспечению исполнения полномочий государственных органов предопределяет особый правовой статус государственных служащих в трудовых отношениях. Регламентируя правовое положение государственных служащих, порядок поступления на государственную службу и ее прохождения, государство вправе устанавливать в этой сфере и особые правила, в частности, требование о соблюдении возрастных критериев при замещении государственных должностей государственной службы. Установление таких правил (специальных требований), обусловленных задачами, принципами организации и функционирования государственной службы, целью обеспечения поддержания высокого уровня ее отправления (в том числе за счет обновления и сменяемости управленческого персонала), особенностями деятельности лиц, исполняющих обязанности по государственной должности государственной службы, не нарушает право на равный доступ к государственной службе и право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, гарантированные частью 4 статьи 32 и частью 1 статьи 37 Конституции.
Принцип равенства, закрепленный в частях 1 и 2 статьи 19 Конституции, не препятствует законодателю при осуществлении правового регулирования труда (прохождения службы) устанавливать различия в правовом статусе лиц, принадлежащих к разным по условиям и роду деятельности категориям (в том числе вводить правила, касающиеся условий замещения отдельных должностей и основания освобождения от должности), если эти различия являются объективно оправданными, обоснованными и соответствуют конституционно значимым целям. Такие различия, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, не считаются дискриминацией. Следовательно, установление предельного возраста для нахождения на государственной должности государственной службы, как обусловленного спецификой профессиональной деятельности по обеспечению исполнения полномочий государственных органов, не может оцениваться как дискриминационное ограничение конституционных прав.
Изложенная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации применима и к прокурорским работникам, поскольку служба в органах и учреждениях прокуратуры, согласно пункту 1 статьи 40 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", является видом федеральной государственной службы, а прокурорские работники - государственными служащими. Что же касается законности и обоснованности правоприменительных решений по делу В.П.Соковца, то они могут быть проверены судами общей юрисдикции, а не Конституционным Судом Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Отказать в принятии к рассмотрению запроса Суда Чукотского автономного округа и жалобы гражданина Соковца Владимира Платоновича, поскольку по предмету обращения Конституционным Судом ранее были вынесены решения, сохраняющие свою силу, а также поскольку разрешение поставленного в жалобе вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно, а относится к компетенции судов общей юрисдикции, которые осуществляют выбор норм, подлежащих применению в конкретном деле, исходя в том числе из конституционно - правового смысла положений подпункта "а" пункта 1 и пункта 2 статьи 43 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", выявленного в настоящем Определении.
***
9. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2001 года № 131-О по жалобе Сберегательного банка Российской Федерации и ОАО "Красноярскэнерго" на нарушение конституционных прав и свобод положением статьи 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3408; Российская газета. - 2001. - 10 августа)
Определение принято по вопросу о праве железной дороги взыскивать с грузополучателя в безакцептном порядке штраф, предусмотренный статьей 121 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации.
Основные положения
Акционерный коммерческий Сберегательный банк Российской Федерации (открытое акционерное общество) в лице Восточно - Сибирского банка Сбербанка России и открытое акционерное общество "Красноярскэнерго" в своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации оспорили конституционность положения статьи 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации, предоставляющего железной дороге право взыскивать с грузополучателя в безакцептном порядке штраф, предусмотренный статьей 121 данного Устава. Заявители считали, что этим положением нарушается право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности, собственник лишается имущества не на основании судебного решения, не гарантируется судебная защита прав и свобод и допускается их ограничение не соразмерно конституционно значимым целям, что не соответствует статьям 34, 35, 45, 46 и 55 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд напомнил, что вопрос о конституционности законоположений, допускающих возможность изъятия имущества не на основании судебного решения, а на основании актов иных органов, уже был предметом его рассмотрения. В Постановлении от 20 мая 1997 года по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации и Постановлении от 11 марта 1998 года по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях была изложена правовая позиция, в силу которой принудительное изъятие имущества может быть применено к собственникам лишь после того, как суд вынесет соответствующее решение, что, однако, не означает невозможность изъятия имущества на основании решения компетентного органа (лица), если собственник против этого не возражает. Указанные Постановления Конституционного Суда Российской Федерации, а следовательно, и сформулированная в них правовая позиция сохраняют свою силу, в соответствии со статьями 6 и 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" они носят обязательный характер.
Согласно части второй статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, содержащих такие же положения, какие были предметом обращения; положения этих нормативных актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами. Поскольку положение о безакцептном порядке взыскания с грузополучателей сумм штрафов, предусмотренных его статьей 121, содержащееся в статье 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации, по существу, является таким же, как положения, которые ранее уже были предметом обращения и по которым Конституционным Судом вынесены постановления, сохраняющие свою силу, оно не может применяться судами, другими органами и должностными лицами, постольку поскольку служит основанием для безакцептного взыскания сумм штрафов при несогласии грузополучателей с их уплатой.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Положение статьи 124 Транспортного устава железных дорог Российской Федерации о безакцептном порядке взыскания с грузополучателей сумм штрафов, предусмотренных его статьей 121, постольку поскольку оно служит основанием для безакцептного взыскания сумм штрафов при несогласии грузополучателей с их уплатой, не может применяться судами, другими органами и должностными лицами.
***
10. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2001 года № 144-О по жалобе гражданина Клапши Дениса Валерьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 статьи 242 и частью первой статьи 254 Таможенного кодекса Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3409)
В определении рассматриваются нормы, предусматривающие право таможенных органов без предварительного обращения в суд взыскивать стоимость товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил.
Основные положения
Гражданин Д.В.Клапша в своей жалобе в Конституционный Суд оспорил конституционность примененных в его деле пункта 5 статьи 242 и части первой статьи 254 Таможенного кодекса Российской Федерации. По его мнению, содержащиеся в них нормы, предусматривающие право таможенных органов без предварительного обращения в суд взыскивать стоимость товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, не соответствуют части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации.
Проанализировав нормы Таможенного кодекса, связанные с различными видами санкций за таможенные правонарушения, Конституционный Суд указал на принципиальное единство сущностных признаков и порядка применения таких санкций, как конфискация товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, и взыскание стоимости этих товаров и транспортных средств. Основываясь на этом тезисе, Конституционный Суд распространил правовые позиции, ранее сформулированные им по поводу конфискации, также на взыскание стоимости товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил.
Согласно Постановлениям Конституционного Суда от 20 мая 1997 года по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации, от 11 марта 1998 года по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях фактическое изъятие имущества на основании соответствующего решения таможенных органов само по себе не означает прекращения права собственности, а итоговое решение вопроса о лишении лица его имущества должно содержаться в акте суда. Предписание части 3 статьи 35 Конституции о лишении имущества не иначе как по решению суда распространяется на все случаи, когда встает вопрос о применении санкции в виде конфискации, включая принудительное безвозмездное обращение в собственность государства имущества, явившегося орудием или средством совершения, а также непосредственным предметом правонарушения; административные же органы вправе применять в отношении названного имущества превентивные меры обеспечительного характера (изъятие, арест, задержание). Это предписание выступает конституционной гарантией права собственности для тех субъектов, которым конфискуемое имущество принадлежит на законных основаниях. Конфискация имущества по делу об административном или таможенном правонарушении может назначаться только на основании решения суда.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Положения пункта 5 статьи 242 и части первой статьи 254 Таможенного кодекса Российской Федерации о внесудебном порядке взыскания стоимости товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами нарушения таможенных правил, как не соответствующие Конституции Российской Федерации, утрачивают силу и не подлежат применению судами, другими органами и должностными лицами.
Этот вид взысканий во всяком случае может назначаться только по решению суда, что вытекает из сохраняющих свою силу правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации об обязательности судебного порядка назначения конфискации имущества за совершение административных правонарушений (Постановления от 20 мая 1997 года по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса Российской Федерации и от 11 марта 1998 года по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях).
***
11. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2001 года № 150-О об отказе в принятии к рассмотрению запроса Октябрьского районного суда города Ижевска о проверке конституционности пункта 2 статьи 339 ГПК РСФСР, пункта 13 статьи 35, статей 89 и 93 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате
Определение связано с вопросами принудительного взыскания денежной суммы задолженности на основании исполнительной надписи нотариуса.
Основные положения
В производстве Октябрьского районного суда города Ижевска находится дело по жалобе ОАО "Ижевский радиозавод" на действия судебного пристава - исполнителя, отказавшегося совершить исполнительные действия по исполнительной надписи нотариуса о взыскании в пользу завода задолженности по квартплате и коммунальным услугам. Придя к выводу о том, что принудительное взыскание денежной суммы задолженности на основании исполнительной надписи нотариуса нарушает требования части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, Октябрьский районный суд города Ижевска, приостановив производство по делу, обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности пункта 2 статьи 339 ГПК РСФСР, а также пункта 13 статьи 35, статей 89 и 93 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, предоставляющих право нотариусу совершать на документах, устанавливающих задолженность, исполнительную надпись и взыскивать на ее основании в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации для исполнения судебных решений, денежные суммы или истребовать имущество от должника.
Конституционный Суд разъяснил, что из статьи 5, пункта 13 части первой статьи 35, статьи 89, пункта 1 части первой статьи 91 и статьи 93 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате во взаимосвязи с пунктом 2 статьи 339 ГПК РСФСР и подпунктом 8 пункта 1 статьи 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве" следует, что обязательным условием совершения нотариусом исполнительной надписи является бесспорность требования взыскателя к должнику. При оспаривании должником задолженности или иной ответственности перед взыскателем нотариус, по смыслу частей первой и третьей статьи 16, частей четвертой и пятой статьи 41 и части первой статьи 48 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, не вправе совершать исполнительную надпись и должен разъяснить взыскателю его право обратиться за разрешением спора в суд. В случае же несоблюдения нотариусом установленного законом порядка и совершения исполнительной надписи при наличии спора с заявлением в суд в соответствии с частью второй статьи 49 указанных Основ может обратиться должник. Кроме того, из пунктов 2, 3, 4 и 6 статьи 9, пункта 4 статьи 20 и пункта 5 статьи 21 Федерального закона "Об исполнительном производстве" следует, что право на обращение в суд за разрешением спора сохраняется за субъектами спорных отношений и при передаче исполнительной надписи нотариуса для исполнения. В этом случае инициатива обращения может исходить как от должника в связи с принятием судебным приставом - исполнителем мер по исполнению, так и от взыскателя - в связи с отказом судебного пристава - исполнителя в совершении исполнительных действий.
Выбор же и истолкование норм, подлежащих применению при разрешении конкретного спора, относится к компетенции суда, рассматривающего этот спор, подменять который Конституционный Суд Российской Федерации не вправе.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Отказать в принятии к рассмотрению запроса Октябрьского районного суда города Ижевска, поскольку разрешение поставленного в нем вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.
***
12. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 года № 12-П по делу о проверке конституционности пункта 7 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3411; Российская газета. - 2001. - 1 августа)
Предметом рассмотрения по этому делу явилось положение пункта 7 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации", в силу которого в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения победителем коммерческого конкурса инвестиционных и (или) социальных условий переданный ему объект приватизации подлежит возврату соответствующему публичному собственнику безвозмездно, в том числе без возвращения победителю коммерческого конкурса денежных средств, внесенных по сделке приватизации.
Основные положения
Анализируя норму Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации", ставшую предметом рассмотрения Конституционного Суда в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Конституционный Суд подчеркнул важность выполнения покупателем имущества, приватизируемого в порядке коммерческого конкурса, социальных и инвестиционных условий конкурса.
Согласно пунктам 4 и 5 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" к социальным условиям приватизации относится: сохранение определенного числа рабочих мест или создание дополнительных рабочих мест; переподготовка или повышение квалификации работников; сохранение существующей системы охраны труда и здоровья работников; ограничение на изменение профиля деятельности объектов социально - культурного, коммунально - бытового или транспортного обслуживания населения либо на прекращение их использования; реализация мероприятий по охране окружающей среды и здоровья граждан. К числу инвестиционных условий относятся, в частности, осуществление в отношении объекта приватизации мероприятий по его реконструкции, приобретению оборудования, расширению производства, обязательство погасить в установленный срок задолженность перед соответствующими бюджетами и т.д. При подготовке к проведению коммерческого конкурса орган по управлению имуществом должен согласовать инвестиционные условия с соответствующим органом публичной (то есть государственной или муниципальной) власти, а конкретные социальные условия коммерческого конкурса - также с работниками открытого акционерного общества, акции которого являются объектом приватизации. При этом предполагается согласие покупателя на выполнение всех инвестиционных и социальных условий за счет его денежных средств, внесенных на безвозмездной и безвозвратной основе. Включение же таких условий в договор имеет целью стимулировать приобретателя объекта приватизации эффективно выполнять добровольно принятые на себя обязательства, поскольку это является основанием для приобретения им впоследствии права собственности на соответствующее имущество, а при их невыполнении объект приватизации подлежит безвозмездному возврату публичному собственнику.
Исходя из природы отношений, складывающихся в процессе приватизации государственного и муниципального имущества, Конституционный Суд сделал вывод о том, что факт невыполнения социальных и (или) инвестиционных условий коммерческого конкурса не может фиксироваться только самим продавцом, без какого бы то ни было участия другой стороны договора (то есть победителя коммерческого конкурса), без учета его позиции при подведении итогов исполнения договора, тем более при наличии спора.
Конституционный Суд далее отметил, что в силу Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" не только невыполнение победителем конкурса инвестиционных и (или) социальных условий, но также ненадлежащее их выполнение, в том числе нарушение промежуточных или окончательных сроков либо неполное выполнение обязательств, может привести к возврату объекта публичному собственнику. Однако, оперируя понятиями "выполнение", "невыполнение", "ненадлежащее выполнение", "нарушение промежуточных и окончательных сроков выполнения и объема выполнения", законодатель не формулирует критериев, которые позволяли бы сами по себе, без необходимых процедур, разрешать споры о реальном исполнении договора, что предполагает использование средств судебной защиты.
По мнению Конституционного Суда, положение пункта 7 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" не обязывает суды автоматически удовлетворять исковые требования, связанные с невыполнением победителем коммерческого конкурса социальных и (или) инвестиционных условий этого конкурса и расторжением сделок приватизации, без исследования фактических обстоятельств, без должной проверки доводов истца и ответчика, то есть без разрешения спора по существу. Следовательно, данное положение не может толковаться как требование о безусловном возврате победителем конкурса объекта приватизации, не может лишать суд возможности и не освобождает его от обязанности установления факта неисполнения покупателем условий договора. При обращении представителей публичного собственника (Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования) в случае спора с соответствующим иском для подтверждения невыполнения покупателем условий конкурса в процессе приватизации, суды как гаранты равенства сторон в договоре и баланса интересов собственника и владельца вправе и обязаны оценивать претензии как публичного собственника, так и потенциального частного собственника, обеспечивая тем самым судебную защиту прав и законных интересов сторон.
При этом подлежат установлению все обстоятельства, связанные с исполнением договора купли - продажи на приватизационном конкурсе, в том числе должны быть выяснены вопросы о том, в каком объеме выполнены обязательства, какое имущество и денежные средства должны быть возвращены каждой из сторон, произведены ли дополнительные инвестиции - как предусмотренные, так и не предусмотренные условиями конкурса, возможно ли в связи с этим неосновательное обогащение, причинен ли сторонам и подлежит ли возмещению ущерб и др. До вынесения судом соответствующего решения и его вступления в законную силу объект приватизации во всяком случае остается во владении покупателя - победителя коммерческого конкурса.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать, что оспариваемое положение пункта 7 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" не может служить основанием для изъятия имущества у победителя коммерческого конкурса и его возврата в бесспорном порядке публичному собственнику и тем самым не исключает судебную защиту прав участников процесса приватизации, в том числе с использованием предусмотренных гражданским законодательством способов и средств защиты прав субъектов договора, и как таковое не противоречит Конституции Российской Федерации.
2. Конституционно - правовой смысл положения пункта 7 статьи 21 Федерального закона "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации", выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование.
***
13. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 года № 138-О по ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3410; Российская газета. - 2001. - 6 августа)
В определении разъясняются отдельные вопросы исполнения налогоплательщиками обязанностей по уплате налогов.
Основные положения
Министерство Российской Федерации по налогам и сборам обратилось в Конституционный Суд с ходатайством о разъяснении Постановления Конституционного Суда от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации". Согласно этому Постановлению обязанность каждого налогоплательщика по уплате налогов должна считаться исполненной в тот момент, когда изъятие части его имущества, предназначенной для уплаты в бюджет в качестве налога, фактически произошло, то есть в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика соответствующих средств в уплату налога. При применении названного Постановления возник вопрос о том, может ли налог считаться уплаченным при формальном списании денежных средств со счета налогоплательщика в банке, если эти суммы реально не перечисляются в бюджет из-за фактического отсутствия денежных средств на расчетном счете налогоплательщика - юридического лица, а также из-за отсутствия денежных средств на корреспондентском счете банка, при формальном зачислении их банком на счета налогоплательщика, в том числе с использованием так называемых "вексельных схем", осуществляемых, как правило, "проблемными" банками.
Отвечая на вопрос, поставленный в ходатайстве Министерства по налогам и сборам, Конституционный Суд указал, что выводы, изложенные в его Постановлении от 12 октября 1998 года, распространяются только на добросовестных налогоплательщиков. Закрепленный в названном Постановлении подход, допускающий распространение его действия только на добросовестных налогоплательщиков, предполагает обязанность налоговых органов доказывать обнаруживающуюся недобросовестность налогоплательщиков и банков в порядке, установленном Налоговым кодексом Российской Федерации. Конституционный Суд также обратил внимание, что согласно его Постановлению от 12 октября 1998 года государство в лице своих налоговых и других органов должно осуществлять контроль за порядком исполнения банками публично - правовой функции по перечислению налоговых платежей в бюджет. В связи с этим в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе - в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов - осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено в пункте 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации". Наконец, налоговые органы вправе систематически информировать налогоплательщиков о тех банках, к услугам которых для перечисления налоговых платежей прибегать не следует, а также - в целях побуждения добросовестных налогоплательщиков к исполнению своих налоговых обязательств и пресечения случаев злоупотреблений при выборе банка для перечисления налогов в бюджет - предъявлять к налогоплательщикам требования об отзыве своих расчетных документов на списание налогов.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
В соответствии с пунктом 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" выводы, содержащиеся в резолютивной части данного Постановления, касаются только добросовестных налогоплательщиков, что предполагает обязанность налоговых органов и других органов государства осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке, проводить проверку добросовестности налогоплательщиков и банков и в случаях выявления их недобросовестности обеспечивать охрану интересов государства, в том числе с использованием механизмов судебной защиты.
***
14. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 июля 2001 года № 13-П по делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве" в связи с запросами Арбитражного суда Воронежской области, Арбитражного суда Саратовской области и жалобой открытого акционерного общества "Разрез "Изыхский" (Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3412; Российская газета. - 2001. - 8 августа)
В постановлении рассматривается ряд вопросов, связанных с порядком взыскания исполнительского сбора в рамках исполнительного производства.
Основные положения
В запросах судов и жалобе ОАО "Разрез "Изыхский" оспаривались отдельные положения подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве", определяющие полномочия судебного пристава - исполнителя выносить постановление о взыскании исполнительского сбора, размер этого сбора, порядок взыскания и распределения взысканной по исполнительному документу суммы, а также относящие постановление о взыскании исполнительского сбора к числу исполнительных документов.
В основу своего решения Конституционный Суд положил тезис о том, что судебная защита нарушенных прав не может быть признана действенной, если судебный акт или акт иного уполномоченного органа своевременно не исполняется. В постановлении Конституционного Суда в связи с этим тезисом дается ссылка на решение Европейского Суда по правам человека от 19 марта 1997 года, в котором указано, что право на судебную защиту стало бы иллюзорным, если бы правовая система государства позволяла, чтобы окончательное, обязательное судебное решение оставалось недействующим к ущербу одной из сторон.
Закрепляя нормы, направленные на обеспечение своевременного исполнения судебных и иных актов, федеральный законодатель вправе предусмотреть и санкции - в том числе штрафного характера - за их нарушение. Однако такого рода санкции должны отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в том числе соответствовать принципу юридического равенства, быть соразмерными конституционно защищаемым целям и ценностям, исключать возможность их произвольного истолкования и применения. Конституционный Суд, анализируя положения Федерального закона "Об исполнительном производстве", пришел к выводу, что исполнительский сбор, взыскание которого предусмотрено статьей 81 названного закона, по своей природе представляет собой санкцию штрафного характера. Эта санкция применяется в качестве меры публично - правовой ответственности должника, возникающей в связи с правонарушением, совершенным им в процессе исполнительного производства.
В постановлении Конституционного Суда указывается, что к моменту принятия Федерального закона "Об исполнительном производстве" эффективность исполнительного производства в Российской Федерации снизилась, а неисполнение и несвоевременное исполнение решений судов и иных уполномоченных органов создавало угрозу гарантиям государственной защиты конституционных прав и свобод, законности и правопорядка в целом. При таких обстоятельствах федеральный законодатель был вправе установить специальную норму, на основании которой на должника в случае виновного неисполнения им исполнительного документа имущественного характера в срок, установленный для его добровольного исполнения, налагается взыскание в виде штрафных санкций. Вместе с тем юридическая конструкция исполнительского сбора как меры юридической ответственности, включая размер исполнительского сбора, должна соответствовать и отвечать требованиям справедливости, быть соразмерной конституционно закрепляемым целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного
правонарушения.
Учитывая это, Конституционный Суд подчеркнул, что установленный в статье 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве" верхний размер взыскания исполнительского сбора - семь процентов от взыскиваемой суммы - представляет собой лишь допустимый его максимум, верхнюю границу, и с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств размер его может быть снижен правоприменителем.
Далее Конституционный Суд подчеркнул, что законодатель, устанавливая меры взыскания штрафного характера, с учетом особенностей соответствующих правоотношений, может предусматривать различные формы вины правонарушителя и распределение бремени ее доказывания. При этом, по смыслу статей 49, 50, 52 - 54 и 64 Конституции, одним из принципов юридической ответственности как элемента субъективной стороны состава правонарушения является наличие вины. Поэтому взыскание исполнительского сбора на основании пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве" производится, если исполнительный документ в установленный срок не исполнен должником без уважительных причин. При наличии уважительных причин должник не может быть подвергнут взысканию. Однако в названном Федеральном законе не указывается, какие именно причины являются уважительными или, наоборот, неуважительными. Оспариваемое положение пункта 1 статьи 81 не содержит четких, точных и ясных критериев, формально определенных оснований ответственности и условий, при которых взыскание как мера ответственности за нарушение сроков исполнения исполнительного документа может быть наложено. Неопределенность, расплывчатость данной нормы создает возможность ее произвольного толкования и применения, что ведет к нарушению общеправовых принципов юридической ответственности и равенства, произвольному ограничению конституционного права собственности и нарушению гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав и свобод, а потому противоречит целому ряду статей Конституции России.
Наконец, Конституционный Суд отметил, что взыскание исполнительского сбора в первоочередном порядке в случае недостаточности денежных средств, взысканных с должника, не позволяет исполнить судебный акт или акт иного уполномоченного органа, обязательный для судебного пристава - исполнителя, и удовлетворить требования взыскателя в полном объеме. Тем самым нарушенные права взыскателя оказываются незащищенными. Это противоречит требованиям Конституции, в соответствии с которыми обязанность государства защищать права и свободы человека и гражданина относится к основам конституционного строя (статья 2), а потому гарантируется государственная, в том числе судебная, защита прав и свобод человека и гражданина (часть 1 статьи 45, части 1 и 2 статья 46).
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не противоречащим Конституции Российской Федерации положение подпункта 7 пункта 1 статьи 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве", в силу которого выносимое в порядке пункта 1 статьи 81 данного Федерального закона постановление судебного пристава - исполнителя о взыскании исполнительского сбора относится к исполнительным документам, поскольку такое постановление выносится на основании и во исполнение исполнительного документа суда или иного уполномоченного органа, и может быть обжаловано в судебном порядке, что влечет обязательное приостановление исполнительного производства.
2. Признать не противоречащим Конституции Российской Федерации положение пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве", согласно которому в случае неисполнения исполнительного документа без уважительных причин в срок, установленный для добровольного исполнения указанного документа, судебный пристав - исполнитель выносит постановление, по которому с должника взыскивается исполнительский сбор в размере семи процентов от взыскиваемой суммы или стоимости имущества должника, - постольку поскольку федеральный законодатель вправе установить такого рода взыскание в качестве санкции (меры административной ответственности) за неисполнение исполнительного документа, выдаваемого судами и другими уполномоченными органами, а установленный этим положением размер взыскания (семь процентов от взыскиваемой суммы) представляет собой лишь допустимый его максимум, верхнюю границу, и с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств может быть снижен правоприменителем.
3. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 35 (часть 3), 45 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 55 (часть 3), положение пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве", согласно которому в случае неисполнения исполнительного документа без уважительных причин в срок, установленный для добровольного исполнения указанного документа, судебный пристав - исполнитель выносит постановление, по которому с должника взыскивается исполнительский сбор в размере семи процентов от взыскиваемой суммы или стоимости имущества должника, - постольку поскольку оно в силу своей формальной неопределенности в части, касающейся оснований освобождения должника от уплаты исполнительского сбора, допускает его применение без обеспечения должнику возможности надлежащим образом подтверждать, что нарушение установленных сроков исполнения исполнительного документа, обязывающего его передать взыскиваемые денежные средства, вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми препятствиями, находящимися вне его контроля, при соблюдении им той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него в целях надлежащего исполнения обязанности, вытекающей из предписаний пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве".
4. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 18, 19 (части 2 и 3), 35 (части 2 и 3), 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), положение пункта 1 статьи 77 Федерального закона "Об исполнительном производстве", на основании которого из денежной суммы, взысканной судебным приставом - исполнителем с должника, исполнительский сбор оплачивается в первоочередном порядке, а требования взыскателя удовлетворяются в последнюю очередь.
5. Конституционно - правовой смысл положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве", выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.
Консультант
Государственного института
регионального законодательства
администрации Иркутской области
А.А.ПЕТРОВ
